Витаутас Петкявичюс - Приключения Желудя [иллюстрации]
Едва успел ветер отнести их на несколько саженей, как на берегу появился отряд мышей.
— Стойте, таков приказ Хоря!
— Остановите нас, если не боитесь захлебнуться, — посмеялся над ними Жёлудь.
— Ну погодите, мы с вами разделаемся!
— Только не забудьте приклеить приставные носы! — не остался в долгу и Горошек.
Мыши подняли страшный шум: они бросались камнями, метали свои алебарды, но ничего не могли сделать — никто из них не умел плавать и они панически боялись воды. На шум высунулась из норы старая Водяная Крыса. Она работала здесь паромщицей.
— Кто мне спать не даёт? — спросила она.
— Именем коменданта столицы Кривдина государства, отважнейшего храбреца и доблестнейшего полководца, будущего льва львов, приказываю задержать их! закричал старший над мышами.
Но пока он перечислял все достоинства и титулы Хоря, старая паромщица опять заснула. Прежде чем мыши разбудили её, ветер надул парус и угнал плот чуть ли не на середину озера.
Водяная Крыса догнала беглецов и ухватилась за край листа. Она чуть было не опрокинула плот.
— Чего они там орут, почему бросают в воду камни? — спросила она. — Я совсем плохо слышу — вода в уши натекает.
— И мы не знаем. Спроси у них самих. Только мы слыхали, что Хорь хочет озеро осушить.
— Это я, что ли, буду ему служить?
— Ну да, будешь спину ему натирать.
— Не за что меня запирать!
— А вот возьмут да запрут, — усмехнулись друзья.
— Что же это за прут? — Водяная Крыса в полном недоумении пошевелила седыми усами и, по-видимому решив, что с мышами не стоит связываться, поплыла своей дорогой, а беглецы — своей.
Но вот ветер пригнал плот к берегу. Беглецы пустили коней пастись, а сами отправились на поиски пищи.
Вскоре они выяснили, что высадились на небольшом острове, сплошь заросшем травой и кустарником. Один берег островка был пологим, а другой — крутым и каменистым.
— Нам здесь долго не продержаться, — зашмыгала носом Чечевица.
— Можешь вернуться, плот ещё стоит, — разозлился Жёлудь и влез на вершину ивы, чтобы осмотреться.
На подёрнувшемся дымкой берегу озера мыши сооружали плот: валили деревья, тащили их к воде, связывали в кучу.
— Что будем делать? — спустившись, спросил он у Гороха.
— Сражаться, — ответил тот. — Может, тем временем Воробей подоспеет, может, Клён подаст какую-нибудь весточку. — Бегунок огляделся и, увидев, что Фасолька не слышит, добавил: — Только ты скажи этому Воробью, что я не просто какой-нибудь Горох. Словом, чтобы он меня не съел.
Друзья набрали кучи камней, веток, сухих трав и сложили баррикаду. Не дремали и мыши. Связав плот, они взобрались на него и, подбадривая себя дикими криками, стали приближаться к острову. Друзья высекли из кремня огонь, подожгли ветви и траву. Дым щипал глаза нападающим, камни сшибали их с брёвен. Ветер переменился, и плот отнесло в сторону. Первая атака была отбита.
Стемнело. Друзья до поздней ночи приводили в порядок укрепления, собирали камни и только под утро сели посоветоваться.
— Надо перегнать плот к скалам и под покровом темноты бежать на другую сторону озера, — решил Желудь.
— Согласен, но ведь ветер переменился и дует в сторону острова, предупредил товарища Горох. — А кроме того, как Воробей опустится на такой маленький плот? Нет, надо подождать.
Пока они разговаривали, над головами послышалось жужжание и кто-то, осветив их фонарём, опустился на землю.
— Я снова здесь, — сказал Светляк. — Привет вам от Клёна. Он просил пролетавших тут ласточек, чтобы они срочно сообщили о вас Воробью. Только дайте условный знак: разложите ночью три костра, а днём выложите три круга из камней.
— А сами ласточки не могли бы помочь? — тихо, очень тихо спросил Жёлудь у Светляка.
— Могли бы, — ответил он, — но они за что-то очень злы на тебя. Говорят, ты когда-то замуровал их и чуть было не уморил голодом.
Светляк улетел, а сын Дуба чуть не плача подумал, что очень нехорошо так долго злиться за какую-то давнишнюю глупую шутку. Но ничего не поделаешь, сам виноват. Разве он мог тогда подумать, что когда-нибудь попадёт в такую переделку?
Уложив товарищей спать, Жёлудь вскочил на плот, схватил весло из аира и, перегнав лист кувшинки к скалистому берегу, оставил его в небольшой бухточке. А сам, карабкаясь по скалам, вернулся назад, устало свалился прямо на землю и крепко заснул, подложив под голову седло.
Измена
Занималось чудесное солнечное утро. Жёлудь сквозь сон прислушивался к доносившейся откуда-то песне и никак не мог проснуться. Песня будила, поднимала его, а усталость и сон клонили голову к жёсткому седлу.
Будь я пчёлкою-пчелой,
Слезы б не лила рекой,
Нас никто не разлучил бы,
Ой, домишко мой родной!
Это пела приятным голосом Фасолька, а Горох подпевал ей негромким баском:
Смог бы ветер обогнать я,
Полетел бы в путь обратный,
Поклонился низко маме,
Обнял крепко милых братьев…
Наконец Жёлудь открыл глаза. Солнце медленно взбиралось к зениту. Жёлудь, почувствовав стыд, вскочил и стал искать, где же его оружие.
«Ох уж этот Горох! — подумал сын Дуба. — Спрятал оружие и распевает как ни в чём не бывало. Вот чудак…» Жёлудь подошёл к Бегунку и сказал:
— Ну хватит шутить, куда ты девал моё ружьё?
— Я не брал его, я сам думал, что это ты моё спрятал.
— Чечевица… — едва шевеля губами, проговорил Жёлудь, и сердце у него сжалось от страшного предчувствия. — Где Чечевица? — вскричал он.
Друзья кинулись искать прибившуюся к ним попутчицу, однако её и след простыл.
Вместе с Чечевицей исчезли оба ружья, мечи, а главное — огниво.
— Какая подлость! Чем мы теперь разведём огонь! Вот гадина!
— А что я говорил?.. — подал голос Горох и умолк, вспомнив, что он тоже спал как убитый.
— Из-за нашей глупости и Воробей, чего доброго, в беду попадёт, сокрушался Жёлудь. — Вдруг он прилетит этой ночью?
— Ну, это ещё ничего не значит: он может прилететь и не только нас спасти, но и разделаться с Чечевицей, — сказала Фасолька.
— Вряд ли, — махнул рукой Горох.
Между тем на берегу мыши снова подняли шум. Они плясали, веселились, кричали, словно заранее празднуя победу. Хорошенько присмотревшись, друзья увидели, что Чечевица, оседлав ветку лозняка, подплывает к берегу. Солдаты Хоря вытащили её из воды и с радостными воплями стали подбрасывать вверх.
— О изменница! — гневно воскликнул Горошек. — Чуяло моё сердце, что мы подобрали подлую тварь.
Жёлудь опустил голову и ничего не сказал. Он чувствовал себя во всём виноватым: не послушал приятеля, доверился предательнице, а теперь, чего доброго, и сам погибнет и других погубит.
Мыши не медлили ни минуты. Взобравшись на плот, они снова подплыли к острову. Друзья защищались изо всех сил и всё-таки были вынуждены отступить в недоступные скалы. Сюда мыши не осмелились сунуться. Но они выложили из камней три круга, приготовили хворост для трёх костров, и снова началось ликование.
Чечевица была самой маленькой среди них, однако кричала и кривлялась больше всех.
— И как таких земля носит? — удивлялась Фасолька. — Так отплатила нам за доброе отношение!
Жёлудь молчал. Он тоже не мог представить себе, как Чечевица могла за сердечность, любовь и дружбу отплатить такой бесчеловечной ложью и подлостью.
Неотвратимо надвигался вечер.
Друзья сложили три каменных кольца, но они затерялись в тени скал. Замерцали звёзды. А внизу вспыхнули три ярких костра.
— Только бы не прилетел… Только бы не прилетел… — тихо шептали друзья и сбрасывали со скал большущие камни, чтобы погасить костры, однако это ничего не дало.
— Лучше самому погибнуть, чем друга в беду заманить, — вздохнул Жёлудь, со страшными усилиями скатив очередной камень.
В самую полночь послышалось хлопанье крыльев, а затем воинственный голос Воробья:
Чиру-чир
И ча-ча-ча,
Где ты,
Жёлудь,
Отвечай!
Я летаю
Ночь и день,
Не найду тебя
Нигде.
Чик-чирик
И чи-чи-чи,
Где ж ты, Жёлудь,
Не молчи!
Тут же снизу откликнулась Чечевица. Изменница искусно подражала голосу Жёлудя:
Выручай нас,
Воробей!
Опускайся,
Не робей!
— Воробей, это западня! Воробышек, беда! Милый, нас предали! — чуть не плача, кричали на скале друзья, но крылатый друг не понял их и стремглав нырнул вниз.
Не успел он приземлиться, как на него со всех сторон набросились мыши, уцепились за крылья, хвост, ноги. Храбрец не сдавался. Несколько мышей остались без глаз, две свалились замертво, у третьей была свёрнута шея, однако остальные одолели героя. Собрав последние силы, Воробей воскликнул:
